Главные проблемы правоприменения по уголовным делам в России
В конце апреля Федеральная палата адвокатов РФ направила в Министерство юстиции РФ справку о проблемах правоприменения по уголовным делам и защиты профессиональных прав адвокатов. Существует три блока проблем, решение которых необходимо в первую очередь – в силу их важности как для защиты прав наших доверителей в конкретных делах, так и в целом для обеспечения верховенства права в России.
Доказательства и доказывание по уголовным делам
В этот блок проблем входят:
1) Отсутствие в российском уголовном процессе разделения доказательств на досудебные и судебные, фактическая презумпция достоверности и приоритета материалов предварительного расследования, а также «повышенная» юридическая сила показаний сотрудников правоохранительных органов. Такое положение дел не только выхолащивает устность и непосредственность (ст.240 УПК РФ), проводит в жизнь принцип благоприятствования обвинению, а не классический принцип favor defensionis, но и противоречит практике ЕСПЧ, который неоднократно подчёркивал важность судебных доказательств и отмечал: «в отсутствие существенных оснований для противоположного, принцип справедливого судебного разбирательства требует придавать большее значение показаниям, данным в суде, по сравнению с протоколами допросов свидетелей на предварительном следствии, поскольку последние представляют собой, прежде всего, процесс сбора стороной обвинения информации в поддержку своей позиции» (постановление «Erkapic v. Croatia», жалоба № 51198/08).
2) Гипертрофированное значение оглашения досудебных показаний. Ст.276 и ст.281 УПК РФ содержат закрытый перечень случаев, допускающих оглашение показаний. Государственные обвинители чаще всего ходатайствуют об оглашении досудебных показаний, ссылаясь на существующие противоречия между ними и показаниями, данными в суде. В чём именно состоят эти противоречия и почему они существенны, как правило, не обосновывается, но суды такие ходатайства удовлетворяют. В результате ч.1 ст.276 и ч.3 ст.281 УПК РФ позволяют суду сначала огласить «протокольные» показания, а затем предпочесть их сказанному непосредственно в судебном заседании.
Кроме того, чтобы обойти требования ч.2.1 ст.281 УПК РФ правоохранители чаще стали проводить формальные очные ставки, в том числе при отказе допрашиваемых давать показания, а также при отсутствии противоречий между ранее полученными показаниями. Ничего нового для доказывания это не даёт, но позволяет судам в последующем оглашать досудебные показания неявившихся лиц.
Явки с повинной и признательные показания до сих пор остаются «царицей доказательств», на получение которых направлены все усилия оперативных сотрудников и следователей (вплоть до методов физического и психологического воздействия). В результате через признательные показания, напечатанные следователем «под квалификацию», к допрашиваемому «привязывается» остальная доказательственная база. Также практикуется допрос фактически подозреваемых сначала в качестве свидетелей, либо получение от них сведений через опрос – оба способа позволяют отсрочить появление в деле адвоката и получение лицом юридической помощи
3) «Засекреченные» свидетели и оберегание их от неудобных вопросов.
Крайне распространенным стало засекречивание свидетелей (особенно по делам о незаконном обороте наркотиков). Делается это для того, чтобы обезопасить такого свидетеля от неудобных вопросов стороны защиты. Попытки задать свидетелю вопрос, направленный на выяснение его сотрудничества с правоохранительными органами, каком-либо интересе в исходе дела и т.п. пресекаются судьями.
Ходатайства о раскрытии данных о личности анонимного свидетеля часто отклоняются судами, в том числе с лаконичной формулировкой «полномочий по рассекречиванию свидетелей у суда не имеется». Вопреки правовым позициям ЕСПЧ (см. постановление «Krasniki v. The Czech Republic», жалоба №51277/99 ) обоснованность засекречивания свидетеля судами также не проверяется, реальность угрозы безопасности свидетеля и разумность его личных опасений не оценивается.
4) «Размывание» института (не)допустимости доказательств.
Ни развернутого перечня нарушений, влекущих недопустимость доказательств, ни конкретных официальных критериев для определения их существенности нет. В результате судебная практика развивается во все возможные стороны, аналогичные нарушения одни суды признают «несущественными», другие расценивают как основание для недопустимости доказательств. При этом мотивировка решений судов по ходатайствам о недопустимости доказательств часто оставляет желать лучшего.
5) Использование судами «суррогатов мотивировки».
Широко известны в юридическом сообществе типовые формулировки: «нет основания не доверять…», «доказательства оценены в своей совокупности в соответствии с требованиями статьи…», «суд расценивает доводы обвиняемого как способ защиты с целью уменьшения степени ответственности», «показания свидетелей защиты вызваны их знакомством с обвиняемым и желанием помочь ему избежать уголовной ответственности, в связи с чем суд относится к ним критически» и пр. Подобные «суррогаты мотивировки» создают видимость проведенной работы по исследованию и анализу материалов дела, нормативной базы, но, в то же время, крайне расплывчато описывают этот процесс. Подставляя в судебном акте процитированные фразы к любым доказательствам, можно произвольно либо «принизить» достоверность одних, либо повысить достоверность других.
Если анализ доказательств и его описание подменено «суррогатами мотивировки», то становится трудно спорить с обоснованием, которого нет. В результате судья заинтересован в «гладком» решении с обилием «суррогатов мотивировки», за которые апеллятору/кассатору сложно «зацепиться» и выстроить на них доводы жалобы. При этом проверочные инстанции крайне редко реагируют на то, что проверяемые судебные акты написаны «на общих формулировках», «коротко и невнятно».
Работа проверочных инстанций
Верховенство права не может быть обеспечено там, где проверочная инстанция находится в трогательном единении с проверяемыми. Доводы о том, что скромный процент отмен/изменений якобы является показателем качества работы нижестоящих инстанций, вызывают грустную скептическую улыбку у всех, кто знает, какого качества следственные и судебные акты «засиливаются» и каким образом. Представляется, что все участники уголовного процесса были бы сильно удивлены результатами, если бы проверочные инстанции начали «соревноваться» не в «стабильности» по принципу «чем меньше отмен/изменений – тем лучше», а в количестве и качестве найденных ошибок.
«Процент удовлетворяемости» ходатайств следствия в рамках судебного контроля по-прежнему высокий: 90% – для заключения под стражу, 98% – для продления срока содержания под стражей, 88% – для заключения под домашний арест, 97% – для разрешения на прослушку телефонных переговоров, 96% – для разрешения обысков в жилище. При этом анализ доказательств, подтверждающих «основания полагать, что...», в санкционирующих постановлениях, как правило, не приводится, а содержание судебных актов сводится к описанию фабулы дела, цитатам из УПК РФ и «шаблонным» формулировкам.
Согласно статистике Судебного департамента при ВС РФ за 2017 год в апелляционном порядке были обжалованы обвинительные приговоры в отношении 134 158 лиц. Из них отменены приговоры в отношении 6671 лиц (5% от числа обжалованных обвинительных приговоров), изменены – в отношении 18 177 лиц (14% от числа обжалованных обвинительных приговоров). Учитывая, что в последнем показателе заложено изменение наказания без изменения квалификации в отношении 15 595 лиц, получается, что по основаниям, связанным с нарушениями в доказывании или квалификации (т.е. базовым вопросам любого дела), были изменены приговоры всего в 2% от числа обжалованных обвинительных приговоров.
Примечательно, что из обжалованных оправдательных приговоров в отношении 1833 лиц апелляцией было отменено 744 (41% от числа обжалованных оправдательных приговоров). Однако статистически невозможно, чтобы при вынесении оправдательных приговоров судьи ошибались настолько чаще, чем при вынесении обвинительных. Поэтому приведённые показатели свидетельствует о том, что проверочные инстанции уделяют повышенное внимание и предъявляют особые требования к оправдательным приговорам, а суд первой инстанции, вынося такой приговор, гораздо больше рискует получить его отмену, чем вынося обвинительный.
За тот же период в суды кассационных инстанций поступило 210 409 кассационных жалоб и представлений на различные решения (остаток нерассмотренных жалоб и представлений на начало года – 7268, на конец отчетного периода – 7684), а удовлетворено жалоб и представлений с различными результатами – в отношении 11 433 лиц, т.е. примерно 5% случаев.
Непредсказуемость судебной практики
Верховенство права не может существовать без правовой определённости и такого её элемента как единство судебного правоприменения. Нарушение принципа ««like cases should be treated alike» («одинаковые дела должны разрешаться одинаково») свидетельствует о нарушении конституционного принципа равенства всех перед законом и судом. Доводы о том, что «не бывает одинаковых дел», – это подмена тезиса: разумеется, речь идёт об одинаковых правовых ситуациях, а не об одинаковых фактических ситуациях. Нельзя признать нормальным, когда при одних и тех же материально- или процессуально-правовых нарушениях приговор в отношении осуждённого Y. отменяется/изменяется, а приговор в отношении осуждённого X. остаётся без изменения.
Непредсказуемость судебной практики возникает во многом из-за игнорирования правоприменителями «на местах» правовых позиций КС РФ и ЕСПЧ (особенно по ст.3,5,6,8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод), а также постановлений Пленума ВС РФ и решений ВС РФ по аналогичным делам. Доходит до того, что кассационные жалобы, написанные на доводах «положительных» определений Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ и буквально в тех же формулировках, другие судьи той же коллегии отказываются передавать для рассмотрения в судебном заседании.
Полный текст статьи опубликован на сайте «Адвокатской газеты».
Если Вам нужна помощь адвоката по уголовному, семейному, гражданскому праву – Вы можете позвонить по телефону 8-910-188-73-21 либо написать на электронную почту [email protected] или в telegram.
