Российские суды очень часто удовлетворяют ходатайства следователей о заключении обвиняемых под стражу или под домашний арест. При этом используются шаблонные формулировки о возможности обвиняемого скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать производству по делу, оказать воздействие на свидетелей и т.п. В судебных постановлениях крайне редко указывается, как эта «возможность» соотносится с реальными обстоятельствами конкретного дела. Европейский Суд по правам человека выработал устойчивую практику по жалобам из России на формальное продление мер пресечения, однако отечественные суды до сих пор предпочитают её игнорировать. Однако это не значит, что надо опускать руки. Бороться необходимо как на национальном, так и на международном уровне. Жалобы в ЕСПЧ, во-первых, позволяют получить компенсации за формальное отношение судей к заключению людей под стражу или под домашний арест, а, во-вторых, при критической массе таких нарушений для властей в определённый момент может оказаться проще изменить ситуацию, чем регулярно выплачивать компенсации. Одно из недавних комплексных постановлений, в котором ЕСПЧ в очередной раз обобщил свои подходы к применению российскими судами мер пресечения, было вынесено 16 ноября 2021 года по делу «Ковров и другие против России» (жалобы №42296/09 и др.). На сайте опубликован перевод выдержек из этого постановления.
74. Заявители жаловались на то, что они содержались под стражей и домашним арестом во время следствия и суда, несмотря на отсутствие соответствующих и достаточных причин для этого.
82. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда домашний арест считается, с учетом его степени и интенсивности, равносильным лишению свободы по смыслу статьи 5 Конвенции.
92. В настоящем деле заявителю Коврову было 16 лет на момент задержания. Европейский Суд повторяет, что очень важным фактором, который следует принимать во внимание, является возраст обвиняемого: предварительное заключение под стражу несовершеннолетних должно использоваться только как крайняя мера и на максимально короткий срок.
93. Национальный суд в своем первом постановлении о содержании под стражей привел несколько причин для заключения заявителя под стражу. В число этих причин входило то, что Ковров подозревался в тяжком преступлении, мог оказать давление на свидетелей и помешать расследованию. Также суд дал оценку личности, образу жизни и условиям жизни заявителя.
94. С другой стороны, заявителю в этом деле было всего 16 лет. Его содержание под стражей как несовершеннолетнего по смыслу УПК РФ и внутригосударственной судебной практики было возможно только в исключительных обстоятельствах. Национальные суды не уточнили, почему обстоятельства дела заявителя были признаны исключительными.
95. Что касается возможности оказания давления на свидетелей, национальные суды не привели каких-либо конкретных случаев, когда заявитель пытался связаться со свидетелем в ходе уголовного разбирательства. Суд не указал на лиц, которые были свидетелями преступления, за исключением второго обвиняемого по делу. Европейский Суд неоднократно указывал, что аргументы за и против освобождения не должны быть общими и абстрактными. Вышеупомянутый риск был упомянут национальными судами без какой-либо дополнительной оценки на последующих этапах разбирательства.
96. Национальные суды сослались на информацию о предыдущем поведении заявителя. В частности, они посчитали, что совершённое им ранее административное правонарушение указывало на то, что Ковров мог воспрепятствовать расследованию. Действительно, предыдущие судимости могут иметь значение при оценке опасности повторного совершения преступления. Однако в настоящем деле заявитель ранее совершил административное правонарушение в виде распития алкоголя в общественном месте, а не преступление. Это было ненасильственное правонарушение, никак не связанное с выдвинутыми против него обвинениями. Национальный суд не пытался оценить, были ли предыдущие факты и обвинения сопоставимы по своему характеру или по степени серьезности с обвинениями по текущему уголовному делу. Он не объяснил, почему факт совершения ранее административного правонарушения привел его к выводу, что заявитель был опасен настолько, что это требовало лишения свободы.
97. При продлении срока содержания заявителя под стражей до суда, а впоследствии и домашнего ареста, национальные суды повторили вышеуказанную аргументацию. Кроме того, они также ссылались на риск побега заявителя, не связывая этот риск с какими-либо конкретными фактами. Однако эту опасность нельзя оценивать исключительно на основании возможной суровости приговора. Его необходимо оценивать со ссылкой на ряд других факторов, которые могут либо подтвердить существование опасности побега, либо сделать ее настолько незначительной, что она не может служить оправданием содержания под стражей до суда. В настоящем деле в решениях национальных властей не было объяснения причин, почему, несмотря на аргументы, выдвинутые заявителем, национальные суды считали риск его побега решающим. В частности, национальные суды сослались на факт отсутствия у заявителя места жительства, однако простое отсутствие постоянного места жительства не создает опасности побега. Европейский Суд считает, что наличие такого риска не было доказано в рассматриваемом деле.
98. При продлении срока содержания под стражей и домашнего ареста Коврова национальные суды выносили «коллективные» решения без какого-либо различия между отдельными ситуациями сообвиняемых. Европейский Суд ранее неоднократно устанавливал, что практика вынесения «коллективных» постановлений без индивидуальной оценки оснований для меры пресечения в отношении каждого лица сама по себе несовместима со статьей 5 Конвенции.
101. Основными основаниями для помещения заявителя Ульяницкого под домашний арест были тяжесть предъявленного обвинения, риск оказания давления на свидетелей и уничтожения документов. Однако национальные суды не привели никаких фактов, показывающих, что вышеуказанные риски были реальными. Они ограничились общей ссылкой на возможность того, что заявитель мог повлиять на свидетелей, даже не проанализировав, как и почему заявитель мог оказывать давление на них, и не установил, пытался ли заявитель вообще связаться с ними.
102. Кроме того, уголовное дело в отношении Ульяницкого было возбуждено в 2008 году, и у властей было достаточно времени для допроса свидетелей в ходе расследования и судебного разбирательства.
103. Что касается риска уничтожения документов, суд не сослался на какие-либо конкретные доказательства, которые якобы могли быть скрыты или уничтожены заявителем.
104. После помещения заявителя под домашний арест на последующих этапах разбирательства следственные органы и суды заявили, что домашний арест заявителя должен быть продлен в связи с необходимостью продолжения расследования, проведения судебно-медицинской экспертизы и ознакомления заявителя с материалами дела. Европейский Суд ранее неоднократно указывал, что ознакомление с материалами дела не является уважительной причиной для содержания под стражей. Более того, национальные суды не привели никаких подробностей относительно характера проводимых экспертиз или следственных действий. Европейский Суд отмечает, что в случае освобождения из-под стражи заявитель мог также получить доступ к материалам дела и участвовать в следственных действиях.
105. Еще одним основанием для продолжения домашнего ареста заявителя было решение национальных властей о том, что он может скрыться – в частности, они заявили, что он был объявлен в розыск. Однако статус разыскиваемого лица был присвоен властями при неизвестных обстоятельствах, которые не были проанализированы в судебных решениях. Следовательно, этот статус как таковой не мог сыграть решающую роль в определении того, действительно ли заявитель пытался уклониться от судебного преследования. Более того, до помещения под домашний арест заявитель находился на свободе более двух лет. В материалах, представленных Европейскому Суду, нет никаких указаний на какие-либо факты, которые могли бы дать основания полагать, что существовал реальный риск побега заявителя.
106 . Заявитель Ботнарюк был помещен под домашний арест на том основании, что он подозревался в совершении тяжкого преступления и мог оказать влияние на свидетелей. Первые два месяца домашнего ареста заявителя были оправданы только этими двумя стереотипными основаниями, которые сами по себе не могут считаться достаточными.
109. В последующих постановлениях суды добавили несколько новых оснований для домашнего ареста заявителя. Не вдаваясь в подробности и не приводя конкретных обстоятельств, суды заявили, что он может помешать расследованию и продолжить заниматься преступной деятельностью, по делу необходимо получить заключение эксперта а само дело является сложным. Европейскому Суду совершенно неясно, как получение заключения эксперта могло оправдать продолжающееся лишение свободы.
111. В своем первом постановлении о домашнем аресте заявителя Исаичева суд перечислил несколько причин лишения заявителя свободы: тяжесть предъявленного обвинения, риски угроз свидетелям, уничтожения доказательств или иного вмешательства в расследование. Хотя эти причины кажутся относящимися к делу, суд описывает их кратко и стереотипно без какой-либо связи с конкретными обстоятельствами дела. Помимо краткой ссылки на личность заявителя суд не упомянул никаких конкретных фактов, подтверждающих необходимость домашнего ареста.
112. Власти не представили никаких фактических оснований для своего вывода о риске побега заявителя. Национальные суды также не объяснили, каким образом заявитель, если бы он был освобожден из-под домашнего ареста, воспрепятствовал бы ходу уголовного разбирательства.
114. Национальные суды также продлевали домашний арест заявителю, чтобы обеспечить его участие в неопределенных следственных действиях и дать ему достаточно времени для ознакомления с материалами дела. Однако, как неоднократно указывал Европейский Суд, сами по себе эти причины не могут служить оправданием лишения свободы.
116. В своих постановлениях о продлении срока содержания под стражей национальные суды в основном перечисляли основания для лишения заявителя свободы в краткой форме, цитируя положения УПК РФ без новой оценки их сохраняющейся значимости и достаточности.
117. Заявитель Николенко был заключен под стражу, а затем переведён под домашний арест. В первоначальном постановлении о содержании под стражей указывалось, что заявитель отказывался признать себя виновным, при этом он подозревался в серьезном коррупционном преступлении, имел возможность скрыться от правосудия и воспрепятствовать производству по делу, препятствуя сбору доказательств и оказывая влияние на неуказанных свидетелей. Эти основания, хотя и относящиеся к делу в принципе, не были дополнены какими-либо деталями или объяснением, почему риск побега или воздействия на свидетелей был правдоподобным.
119. Что касается отказа заявителя признать себя виновным, Суд не может согласиться с тем, что это оправдывает содержание под стражей. Заявитель не обязан был сотрудничать с властями и его нельзя винить за то, что он полностью воспользовался своим правом хранить молчание.
120. Первоначально домашний арест заявителя был основан на двух основных причинах: тяжести обвинений и продолжающемся расследовании. Как уже говорилось, сами по себе эти причины не являются достаточным основанием для лишения свободы.
121. В последующем национальные суды в своих решениях о домашнем аресте заявителя ограничились абстрактным и стереотипным повторением всё тех же оснований для лишения свободы, без указания причин, по которым они считали эти основания относящимися к делу заявителя. Они также не упомянули никаких конкретных фактов, относящихся к этим основаниям.
122. Заявитель Николенко оставался под стражей и под домашним арестом более четырех лет. Все это время не было никаких признаков того, что он пытался скрыться или вмешаться в расследование. Кроме того, его состояние здоровья ухудшилось со дня заключения под стражу, он находился на лечении в больнице. В этих обстоятельствах ссылка на возможность побега заявителя тем более не могла оправдать его продолжающееся лишение свободы в течение столь длительного периода времени.
В отношении всех заявителей признано нарушение §3 ст.5 Конвенции. Заявителям присуждены компенсации от 1 000 до 2 700 евро – в зависимости от продолжительности и условий (содержание под стражей или домашний арест) нахождения под мерой пресечения.
Шаблон для составления апелляционных жалоб на продление срока содержания под стражей можно посмотреть здесь.
Также Вы можете ознакомиться с практикой адвоката по жалобам в ЕСПЧ на необоснованное продление содержания обвиняемого под стражей.
Если Вам нужна помощь адвоката по уголовному, семейному, гражданскому праву – Вы можете позвонить по телефону 8-910-188-73-21 либо написать на электронную почту [email protected] или в telegram.