Полицейское насилие при задержании и использование показаний, данных под пытками: подход ЕСПЧ в постановлении «Кишкарев и другие против России»

В российской практике нередки случаи, когда сотрудники полиции применяют насилие при задержании – для устрашения, последующего получения признательных показаний, вымещения злобы. В постановлении по делу «Кишкарев и другие против России» от 7 декабря 2021 года (жалобы №24317/09 и др.) ЕСПЧ сформулировал критерии для анализа таких случаев: 1) оценивались ли властями при планировании полицейских операций по задержанию конкретные риски и избирался ли наиболее щадящий режим задержания; 2) имеются ли какие-либо объективные факты агрессивного поведения задерживаемого лица (самих по себе объяснений сотрудников полиции недостаточно); 3) имеется ли подробная фиксация действий самих сотрудников полиции, проводивших операцию по задержанию; 4) зафиксированы ли у задержанных и у сотрудников полиции травмы, полученные в ходе полицейской операции, каков характер этих травм и как они соотносятся с иными доказательствами по делу – в том числе объяснениями задержанных и сотрудников полиции. Кроме того, в постановлении по делу «Кишкарев и другие против России» Европейский Суд по правам человека ещё раз повторил свою позицию о том, что использование признательных показаний, полученных под пытками, делает несправедливым судебное разбирательство в целом и влечёт нарушение ст.6 Конвенции. На сайте опубликован перевод выдержек из этого постановления.

119. Заявители утверждали, что они получили травмы в результате жестокого обращения со стороны сотрудников милиции при задержании. При этом все заявители отрицали обвинения в оказании сопротивления при задержании.  

120. Власти Российской Федерации утверждали по всем делам, что заявители оказали сопротивление при задержании и что их травмы были получены в результате применения физической силы сотрудниками полиции с целью воспрепятствовать бегству заявителей или уничтожению улик. Власти также утверждали, что применение силы было строго пропорционально поведению заявителей во время задержания.  

124. Суд отмечает, что заявители подозревались в совершении ненасильственных преступлений и что операции по их задержанию были заранее спланированы с участием полицейских, которых было больше, чем заявителей. Заявители утверждали, что они не вели себя агрессивно и не оказывали сопротивления. В протоколах полиции подобная информация также не упоминалась.  

125. Суд также отмечает, что в деле Кишкарева представители власти вообще не составили протокол о применении силы, а в других делах отчеты полицейских содержали повторяющиеся и отрывочные описания предполагаемого сопротивления заявителей. В них не были описаны точные действия, предпринятые сотрудниками полиции, и то влияние, которое они оказали на здоровье заявителей 

126. Наиболее серьезные травмы, имеющиеся у большинства заявителей (травмы головы или лица), имеют мало отношения к силе, которая была бы необходима, чтобы подавить их сопротивление. По мнению Европейского Суда, доверие властей Российской Федерации к вышеупомянутым отчетам дополнительно подрывается полным отсутствием информации о каких-либо телесных повреждениях или признаках боевых действий у офицеров, участвовавших в соответствующих операциях. 
 
127. Фактическая реакция сотрудников полиции и соразмерность такой реакции поведению заявителей никогда не оценивались ни следственными органами, ни национальными судами. Только в случае Какаулина власти задали судебно-медицинским экспертам подробные вопросы о том, могли ли травмы заявителя быть нанесены при обстоятельствах, о которых заявляли сотрудники полиции.

128. Ввиду вышеуказанных недостатков Суд не считает необходимым рассматривать настоящее дело с точки зрения соразмерности и необходимости применения силы во время законного задержания. Суд продолжит рассмотрение утверждений заявителей в свете общих принципов, разработанных в его прецедентной практике в отношении насилия со стороны полиции.  

130. Суд отмечает, что все заявители утверждали, что они подверглись жестокому обращению со стороны сотрудников милиции. Они представили подробные и последовательные отчеты об обстоятельствах предполагаемого жестокого обращения, которое включало жестокие избиения, в том числе с применением пистолета и бутылки с водой, скование наручниками, удушение с использованием пластиковых пакетов и даже угрозы изнасилования.

131. У заявителей, находившихся разные периоды времени под контролем полиции, были обнаружены травмы различной степени тяжести, зафиксированные врачами в больницах и следственных изоляторах, а затем подтвержденные судебно-медицинскими экспертами.  

132. Вышеупомянутые факторы достаточны для того, чтобы сделать презумпцию в пользу версий событий заявителями и убедить Суд в том, что утверждения заявителей о жестоком обращении во время содержания под стражей в полиции были достоверными.  

133. Во всех делах заявители представили достоверные утверждения о том, что их травмы были результатом насилия со стороны представителей власти. Эти утверждения были отклонены следственными органами как необоснованные в основном из-за заявлений представителей власти, отрицавших жестокое обращение с заявителями или утверждавших, что применение силы было необходимым и строго пропорциональным сопротивлению заявителей. Следствие вынесло несколько постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, некоторые из которых были отменены как незаконные и неполные.
    
134 . По делу Петряева, Богданова и Лаврова следственные органы не менее десяти раз отказывали в возбуждении уголовного дела, ссылаясь на показания сотрудников, задерживавших заявителей, и тех, кто находился в помещении ФСКН во время предполагаемого жестокого обращения. Вышеупомянутые решения впоследствии были отменены надзорными органами. 

135. Уголовное дело по делу Какаулина было возбуждено через четыре месяца после предполагаемого жестокого обращения и прекращалось несколько раз со ссылкой на заявления государственных служащих о том, что телесные повреждения заявителя возникли в результате законного применения силы. Два постановления о прекращении уголовного дела были отменены надзорными органами, но в конечном итоге национальные суды подтвердили решения следователя и прекратили производство по делу.  

136. Что касается качества судебно-медицинских экспертиз, Европейский Суд повторяет, что надлежащие медицинские осмотры являются важной гарантией против жестокого обращения. Суд отмечает, что в отношении Кишкарева судебно-медицинская экспертиза не проводилась. Судебно-медицинская экспертиза, проведенная в отношении других заявителей, была основана на медицинских документах заявителей и не предполагала их физического осмотра экспертами.   

137. Кроме того, некоторые судебно-медицинские экспертизы проводились со значительным опозданием. Медицинская документация Ковешникова была исследована более чем через два месяца после его задержания. Судебно-медицинская экспертиза Ланкина была назначена следователем более чем через три месяца после предполагаемого жестокого обращения и завершилась почти через месяц. Самое раннее заключение судебно-медицинской экспертизы по делу Какаулина был составлен почти через пять месяцев после его задержания.   

138. Суд также отмечает, что, поскольку эксперты не осматривали заявителей лично, им приходилось полностью полагаться на предоставленные властями медицинские записи, которые часто были плохо составлены. В частности, судебно-медицинские эксперты смогли установить только то, когда были нанесены телесные повреждения в случаях Петряева, Богданова, Лаврова и Бобылева, поскольку записи телесных повреждений в других случаях не содержали никакой криминалистической квалификации, такой как количество, форма, размер и точное анатомическое расположение телесных повреждений. Более того, в делах Богданова и Ширалиева эксперту не были предоставлены рентгеновские снимки, подтверждающие перелом костей заявителей, и поэтому он не мог их осмотреть или ответить на вопросы властей.

139. Суд считает, что тот факт, что эксперты не осматривали заявителей лично, в сочетании с недостаточной информацией, предоставленной судебно-медицинским экспертам, делает невозможным осмотр некоторых травм заявителей и определение того, когда они были нанесены и какова степень тяжести некоторых из них. Таким образом, экспертам было невозможно дать адекватные ответы на вопросы, заданные запрашивающими органами.
   
140. Кроме того, Суд повторяет свой вывод о том, что доследственная проверка, проведенная в соответствии со ст.144 УПК РФ, не позволяет властям провести надлежащее расследование уголовного дела, в котором возможен полный комплекс следственных мероприятий. Сам по себе отказ властей возбудить уголовное дело по достоверным утверждениям о серьезном жестоком обращении во время содержания под стражей в полиции свидетельствует о невыполнении государством своего обязательства по статье 3 Конвенции провести эффективное расследование.   

141. Расследование заслуживающих доверия утверждений о жестоком обращении должно быть тщательным, а это означает, что власти должны предпринять серьезные попытки выяснить, что произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы для прекращения расследования. Двухлетняя задержка в возбуждении уголовного дела по достоверным утверждениям о жестоком обращении по делу Петряева, Богданова и Лаврова оказали значительное неблагоприятное влияние на расследование, значительно подорвав способность следственных органов получить доказательства предполагаемого жестокого обращения. 

142. В случае Какаулина нет ничего, что бы могло объяснить четырёхмесячную задержку начала уголовного расследования по факту предполагаемого жестокого обращения. Более того, Суд находит поразительным то, что хотя версия событий заявителя была подтверждена двумя различными судебно-медицинскими экспертами, власти все равно решили прекратить уголовное дело, полагаясь на альтернативное медицинское освидетельствование и объяснения задерживавших Какаулина полицейских.

143. Европейский Суд считает, что власти не предприняли всех разумных шагов, доступных им для получения доказательств, и не предприняли серьезных попыток выяснить, что произошло. Он считает, что правительство не смогло выполнить свое бремя доказывания и представить доказательства, способные поставить под сомнение версию событий заявителей, которую Суд, таким образом, считает установленной. 

149. Петряев, Богданов и Лавров жаловались также на то, что их осуждение было основано на признательных показаниях, сделанных Богдановым и Лавровым во время их допросов в результате жестокого обращения. Ланкин жаловался на то, что его осуждение было основано на самоизобличающих заявлениях, которые он сделал в результате жестокого обращения и в отсутствие адвоката. Европейский Суд рассмотрит эти жалобы в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

153. Суд повторяет, что использование признательных показаний, полученных в результате пыток или жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции, в качестве доказательства для установления соответствующих фактов в уголовном судопроизводстве, делает разбирательство в целом несправедливым, независимо от доказательной силы этих заявлений и от того, было ли их использование решающим для осуждения обвиняемого.  

154. Поскольку правительство утверждало, что заявители были обеспечены помощью адвокатов и они могли подать соответствующие жалобы на жестокое обращение, Европейский Суд отмечает, что в случае с Ланкиным назначенный государством адвокат прибыл к середине допроса. Это ясно указывает на то, что заявитель не имел возможности предварительно поговорить с адвокатом наедине и что указанная юридическая помощь не может считаться эффективной. Что касается Богданова и Лаврова, Суд отмечает, что ничто не указывает на то, что они имели возможность предварительно поговорить наедине со своими адвокатами. Более того, хотя национальные суды признали явки с повинной заявителей неприемлемыми, они приняли в качестве доказательств протоколы их допросов –несмотря на то, что они содержали те же самоизобличающие показания, полученные властями после жестокого обращения с заявителями.

155. Европейский Суд уже установил, что признательные показания заявителей были получены в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, а также пыток во время содержания под стражей в полиции, и не видит причин отклоняться от этих выводов. Это позволяет Суду сделать вывод о том, что использование национальными судами признаний заявителей, полученных в результате жестокого обращения с ними в нарушение статьи 3 Конвенции, сделало судебное разбирательство в целом несправедливым.  

156. Эти принципы применяются не только в тех случаях, когда жертва обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, сама является обвиняемым, но и в отношении третьих сторон. В свете вышеизложенных выводов Суд считает, что использование показаний Богданова и Лаврова против Петряева в уголовном деле против него нарушило пункт 1 статьи 6 Конвенции и сделало судебное разбирательство несправедливым в целом.     

Заявителям присуждены компенсации от 12 000 до 50 000 евро.

Алгоритм действий в ситуации, если Вас избили сотрудники правоохранительных органов, можно посмотреть здесь.

Также Вы можете ознакомиться с практикой  адвоката по жалобам в ЕСПЧ на пытки.

Адвокат Никонов Максим Андреевич

Если Вам нужна помощь адвоката по уголовному, семейному, гражданскому праву – Вы можете позвонить по телефону 8-910-188-73-21 либо написать на электронную почту [email protected] или в telegram.