Реформа судебного контроля над правоохранительными органами: комментарий адвоката
В начале 2018 г. дискуссия о введении следственных судей, инициированная в 2015 г. профессором А.В. Смирновым, приобрела с подачи Верховного Суда РФ туманные очертания «планов на будущее». При всем уважении к авторам и сторонникам этой идеи, в современных отечественных реалиях она оказывается в ряду начинаний под общим слоганом «Как бы улучшить положение дел, ничего не меняя в главном» и напоминает отчаянные попытки выкроить из общего процессуального поля некий институт, призванный качественно изменить ситуацию в правоприменении по уголовным делам.
Проблема заключается в том, что без кардинального реформирования базовых элементов судопроизводства введение новой процессуальной фигуры имеет все шансы обернуться паллиативом или банальной «сменой вывесок». Эти базовые элементы – доказательственное право, мотивировка судебных актов и работа инстанционной вертикали. Именно их современное состояние создает «эффект колеи»: сами по себе часто полезные начинания «вязнут» и не дают планируемых результатов.
Судя по опубликованным статистическим данным и материалам судебной практики, у авторов ходатайств в порядке ст. 108 и 165 УПК РФ почти всегда «есть основания полагать…», которые суды считают подтвержденными достаточными доказательствами, а ссылка на п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ о процессуальной самостоятельности следователя способна сделать законным и обоснованным практически любой процессуальный акт. Результаты обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ, а равно в апелляцию или кассацию не добавляют оптимизма. Шаблоны постановлений, в которые добавляются только данные конкретного дела, уже обкатаны на практике; «отказные» формулировки против доводов стороны защиты отточены; адвокаты и их подзащитные рассматриваются как лица, вставляющие палки в колеса тем, кто желает спрямить путь к обвинительному приговору.
При такой «константе» неясно, из чего исходят сторонники идеи введения следственных судей, когда полагают, что последние будут скрупулезнее вникать в дела, лучше оценивать доводы сторон, неотступно следовать практике ЕСПЧ и КС РФ, тщательнее расписывать мотивировку судебных актов, а суды проверочных инстанций станут отменять и изменять принятые по первой инстанции постановления в разы чаще, чем сейчас.
Сама по себе смена субъекта, рассматривающего «контрольные» материалы, вовсе не обязательно повышает тщательность такого контроля. В частности, об этом свидетельствуют экспертные оценки российских реформ по передаче рассмотрения вопросов о заключении под стражу от прокуратуры в суд. Так, судья в отставке проф. С.А. Пашин отмечает, что «судьи санкционируют аресты на полтора процента чаще, чем прокуроры. <…> При этом происходит процесс абсолютного уменьшения заключенных под стражу, но процесс этот никак не связан с реформой и с передачей санкционирования судьям. Этот процесс начался еще в 90-х годах, и из 300 тысяч арестов в год мы спустились на 280–260 тысяч арестов в год».
Судебное рассмотрение «контрольных» материалов также не содержит гарантий от конвейерного подхода. Об этом свидетельствуют, например, высказанные на страницах немецкой юридической литературы в 1970–1990-х гг. мнения процессуалистов о судебно-контрольной деятельности в Германии: «Аресты нередко производятся без учета принципа соразмерности»; «в судейских приказах часто вообще не приводятся фактические данные, которые должны подтверждать основания для ареста и серьезное подозрение в совершении преступления»; «суды, издающие приказ об аресте, в значительной мере или исключительно вынуждены руководствоваться материалами полицейского, прокурорского дознания, не имеют возможности их проверить и создать независимое мнение и поэтому решение об аресте принимают под влиянием указанных материалов»; «более 80% всех судейских приказов об аресте в качестве основания содержали ссылку на возможность побега обвиняемого, хотя только небольшая часть из них действительно пыталась скрыться»; «мало что зависит от самого закона, поскольку все остается во власти рутинного подхода к делу судей и прокуроров» (Филимонов Б.А. Судебный контроль за арестом в уголовном процессе ФРГ // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 1994. № 3. С. 41–44).
Таким образом, результаты контроля за предварительным расследованием и институциональная природа субъекта, осуществляющего такой контроль, не находятся в прямой причинно-следственной связи. На эффективность контрольных действий влияет не «фактор субъекта», а существующие рутинизированные практики, которые зависят в том числе от состояния базовых элементов судопроизводства. Без модернизации последних можно вводить любую процессуальную фигуру (следственного судью, судебного следователя, независимого прокурора и т.п.), но прорывного эффекта это не даст. А ресурсы оттянет и видимость реформ создаст.
Полный текст статьи опубликован на сайте «Адвокатской газеты».
Если Вам нужна помощь адвоката по уголовному, семейному, гражданскому праву – Вы можете позвонить по телефону 8-910-188-73-21 либо написать на электронную почту [email protected] или в telegram.
