20 апреля 2021 года ЕСПЧ в постановлении по делу «Кузьмина и другие против России» систематизировал свои подходы к оценке доводов о провокации и констатировал, что российские суды должным образом не проверяли обстоятельства, связанные с проведением проверочных закупок. Кроме того, Европейский Суд по правам человека считает системной проблемой само правовое регулирование того, как проверочные закупки проводятся в России. Суд указал, что проверочные закупки должны санкционироваться судами, а не руководством тех органов, сотрудники которых потом эти мероприятия и проводят. Ниже приводится обработанный перевод некоторых положений из постановления ЕСПЧ, которые могут быть использованы в ходе защиты по уголовным делам в российских судах.
87. При рассмотрении заявлений о провокации Европейский Суд будет исходить, во-первых, из того, подтверждают ли материалы дела тот факт, что преступление было бы совершенно без вмешательства властей, то есть было ли расследование по сути пассивным. Принимая решение о том, было ли расследование в основном пассивным, Суд рассматривает причины, лежащие в основе негласной операции (в частности, были ли объективные подозрения в том, что заявитель участвовал в преступной деятельности или был предрасположен к совершению уголовного преступления до тех пор, пока в отношении него не началась полицейская операция), а также поведение властей – в частности, оказали ли власти такое влияние на заявителя, чтобы спровоцировать совершение правонарушения, которое без такого влияния не было бы совершено.
88. Власти должны продемонстрировать, что у них были веские причины для проведения тайной операции. В частности, они должны располагать конкретными и объективными доказательствами, свидетельствующими о том, что ещё до полицейской операции заявителем были предприняты первые шаги для совершения действий, за которые заявитель впоследствии был привлечен к уголовной ответственности. Суд подчёркивает, что любая информация, на которую ссылаются власти, должна быть проверяема. В тех случаях, когда полиция проводила проверочные закупки сразу же после поступления компрометирующей информации в отношении заявителя и без каких-либо попыток проверить эту информацию, Суд приходил к выводу, что имела место провокация. В тех случаях, где поверочной закупке предшествовали проверочные мероприятия (в первую очередь прослушивание телефонных переговоров, которые доказывали наличие у заявителя преступных намерений), результаты которых были затем доступны для изучения в открытом судебном заседании, Суд приходил к выводу, что провокации не было.
90. Наконец, Суд также подчеркивает необходимость четкой и предсказуемой процедуры санкционирования полицейской операции, а также надлежащего надзора за ней. Суд считает судебный надзор наиболее подходящим средством в делах, связанных с негласными операциями.
91. Во-вторых, Суд будет рассматривать, как национальные суды процессуально реагировали на заявления о провокации
92. В качестве отправной точки Суд будет изучать вопрос о том, было ли рассмотрение такого заявления совместимо с правом на справедливое судебное разбирательство. <…> Необходимо, чтобы проверка заявления о провокации была состязательной, тщательной, всеобъемлющей и окончательной по вопросу о провокации.
93. Более того, принципы состязательности и равноправия сторон являются незаменимыми при проверке утверждений агента-провокатора, а также выступают процессуальными гарантиями, связанными с раскрытием доказательств и допросом тайных агентов и других свидетелей, которые могли бы давать показания по вопросу подстрекательства.
94. В этой связи Суд также напоминает, что на обвинении лежит бремя доказывания того, что провокации не было – при условии, что утверждения заявителя не являются совершенно необоснованными.
95. В отношении России Суд ранее неоднократно отмечал, что проведение проверочных закупок и подобных оперативных мероприятий остаётся структурной проблемой ввиду отсутствия четкой и предсказуемой процедуры санкционирования таких тайных операций.
96. Суд неоднократно повторял, что это остается структурной проблемой, которая подвергает заявителей произвольным действиям со стороны представителей государства и мешает национальным судам проводить эффективный судебный контроль их заявлений о провокации. Суд последовательно устанавливал нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в связи с недостатками существующей процедуры выдачи санкций на проведение проверочных закупок по делам о наркотиках и неспособностью национальных судов адекватно рассматривать заявления о провокации, а также предпринимать необходимые меры для раскрытия истины и устранения сомнений в том, совершил ли заявитель правонарушение в результате подстрекательства со стороны агента-провокатора. Такие же выводы были сделаны в отношении уголовных дел, связанных с аналогичными операциями, которые были использованы для расследования коррупции
97. Основываясь на критериях, установленных в его прецедентном праве, и используя методологию рассмотрения жалоб о провокации, Суд считает, что девять рассматриваемых заявлений подпадают под категорию «дел о провокации». Таким образом, он продолжит оценку доводов о провокации как по существу, так и с точки зрения процедурных критериев.
98. <...> Во всех девяти рассматриваемых делах национальные власти утверждали, что полиция действовала на основании информации, полученной из нераскрытого источника (за исключением дела № 15189/15, где они заявили, что информация была получена от лица, задержанного по подозрению в хищении, которое затем выступало в качестве закупщика). Однако Суд отмечает, что еще в двух случаях, когда власти полагались на наличие информации из нераскрытого источника, из материалов дела следует, что контрольные закупки проводились полицейским информатором или даже сотрудником полиции (жалобы № 29068/ 15 и 23896/15 соответственно). В двух других случаях материалы дела подтверждают, что лица, выступавшие в качестве покупателей, были задержаны полицией по подозрению в совершении уголовного преступления (жалобы № 66152/14 и № 30920/15), а еще в одном случае аналогичное утверждение заявителя осталось неопровергнутым в национальном судопроизводстве (жалоба № 76054/14). В остальных случаях утверждение заявителя о том, что источником информации было то же самое лицо, что в последующем выступало «закупщиком», подтвердилось (жалобы № 23497/15 и №28472/15 ) или не было опровергнуто (жалоба № 77426/14). Суд также отмечает, что ни в одном из дел, где заявители утверждали о провокации, оспаривая наличие предшествующей информации об их преступной деятельности, национальные суды не требовали от полиции объяснять источники исходной информации, на которые они опирались, или раскрывать источники.
99. Настоящее дело укладывается в схему, согласно которой проверочная закупка была проведена на основании спонтанного предоставления предположительной информации частным источником, который впоследствии выступал «закупщиком» и чья независимость от полиции не была впоследствии проверена судом первой инстанции. <…>
100. Суд также отмечает, что во всех рассматриваемых делах полиция, получив информацию из своих источников, приступила непосредственно к проверочной закупке, не проводя другие мероприятия для проверки подозрения в том, что заявители были причастны к торговле наркотиками. В случае, изложенном в жалобе №76054/14, попытка собрать дополнительные доказательства была предпринята, но только после того, как было вынесено постановление о проверочной закупке, и потому нельзя сказать, что решение о проведении секретной операции было основано на результатах других мер расследования.
101. Трудно сделать вывод о том, что у следственных органов были веские основания подозревать заявителей в торговле наркотиками. Суд считает, что спонтанный способ проведения проверочных закупок даёт основания полагать, что провокация действительно имела место, и это было, в том числе, результатом несовершенной процедуры санкционирования проверочных закупок. Они были санкционированы простыми административными решениями органов, которые впоследствии проводили операции; в постановлениях содержалось очень мало информации о причинах и целях запланированных проверочных закупок, а операции не подвергались судебному контролю или иному независимому надзору <…>.
102. Принимая во внимание важность тайных операций для исхода уголовного дела в отношении заявителей и высокий риск провокации, национальные суды должны были проверить, что способ, которым были санкционированы и проведены проверочные закупки, исключал возможность злоупотребления властью – особенно в виде провокации. Суд отмечает, что на протяжении всего судебного разбирательства заявители утверждали, что их подстрекали к совершению преступлений. Соответственно, в каждом случае национальные суды были обязаны рассматривать заявление о провокации, в том числе, причины, по которым была проведена операция, действия полиции и характер любого подстрекательства или давления, которому был подвергнут заявитель.
103. Тем не менее, национальные суды дали лишь ограниченную оценку доводам заявителей, не разбирая причины тайной операции и связанные с ней обстоятельства, не обратили внимания на доводы заявителя о провокации со стороны полиции во время проверочной закупки. <…> Национальные суды не обеспечили процессуальные гарантии того, чтобы вся информация, имеющая отношение к расследованию подстрекательства, была открыто передана в суд первой инстанции и проверена в состязательной манере, а также не привели подробных причин отказа сделать это – вопреки требованиям статьи 6 Конвенции. Из этого следует, что в каждом случае доводы заявителей о провокации не были должным образом рассмотрены национальными судами.
Если Вам нужна помощь адвоката по уголовному, семейному, гражданскому праву – Вы можете позвонить по телефону 8-910-188-73-21 либо написать на электронную почту [email protected] или в telegram.